Alice Vieira. Como é que se faz uma história?/ Алис Виейра. Как пишутся рассказы?

Алис Виейра (род. в Лиссабоне 20 марта 1943 года) - известная португальская писательница. (На русском пишут Алисе, но я не понимаю, с чего такая транслитерация, ведь безударная е в португальском читается, как слабое ы, то есть, можно сказать, практически не слышится в конце слова) Пишет для детей и подростков.  Меня очаровала ее книга "Глаза Анны Марты" (Os Olhos de Ana Marta, 1990), которую я совершенно случайно скачала на рутрекере.

Этой книги нет в переводе на русский, хотя ее произведения (более 70) переведены на многие языки мира, в том числе и на китайский. На русском я видела упоминание лишь об одной ее книге, "Меч короля Афонсу". (Аннотация к книге меня не слишком впечатлила, сюжет - путешествие детей в Португалию 12 века. Интересно, как происходит отбор произведений для печати и перевода? Почему было выбрано именно это произведение, а не, к примеру, "Роза, моя сестра Роза", с которой Алис Виейра дебютировала и за которую сразу же получила международную премию по детской литературе? или не "Король, которого я выбрал", за которую она получила премию Гульбенкяна в области литературы? "Глаза Анны Марты" также считается одной из наиболее удачных ее книг. А я обо всем этом даже не знала, для меня "Глаза Анны Марты" была просто одной из удачных находок в интернете по признаку - "написано на португальском, португальский автор, читать, чтоб учиться." но, начав читать, мне понравился язык, сюжет меня тоже тронул, что еще нужно? Не вижу причин, почему бы не познакомить русскоязычных читателей с этим произведением)

Итак, как вы могли уже догадаться, перевод первой главы книги "Глаза Анны Марты" вскоре появится здесь, с разрешения самого автора. Может быть, если бы она владела русским, она не согласилась бы отдать свое детище в руки дилетанта, но русский не входит в список языков, которыми она владеет, и наверное, она просто была впечатлена моим энтузиазмом. В любом случае, я не претендую на полный перевод, моя цель - познакомить моих читателей с чем-то новым.

И конечно же, я не могла пройти мимо видео с Алис Виейра. Видео, которое я предлагаю здесь,содержит советы для тех, кто хочет начать писать книги. Лично мне советы очень понравились, мне было интересно.

В этот раз транкрипцию текста делал полностью мой друг (что-то я совсем разленилась :( ), я только переводила. Причем перевод я сделала, учитывая особенности устной речи, то есть не переводила неизбежные обрывки слов и предложений, отдавая предпочтение логичности фразы в целом. Увидите ошибку - сообщайте, всегда рада поправкам.

Eu escrevo livros há 30 anos... para vocês pode parecer muito, mas para mim é como se fosse ontem.

Até porque a minha profissão não é bem essa, nem era essa... eu sou jornalista  e isso há muitos muitos muitos anos... e quando que eu sou jornalista, é porque isso é muito importante para a minha posição de escrita... eu normalmente costumo dizer que eu sou uma jornalista que também escreve livros.

Porque... eu acho q... não sei se faria livros melhores ou piores se não fosse jornalista, mas de certeza que os fazia diferentes, porque a minha profissão tem muito a ver com aquilo que eu escrevo. E portanto quando perguntam ''Como é que se faz uma história?''  ''Como é que se escreve uma história?'', eu não sei, se eu soubesse exatamente dizer como é que se faz uma história, eu era uma pessoa rica, vendia isso, toda a gente fazia histórias... agora todos nós que escrevemos fazemos ... somos pessoas diferentes e fazemos duma maneira diferente.

0:56 - E é aí que entra aminha profissão de jornalista. Para mim uma história parte sempre de qualquer coisa muito real. Eu quando começo a escrever uma história é como se estivesse assim sentada, e tivesse um écran à minha frente e estivesse a ver um filme. E vejo umas escadas, e vejo uma pessoa que entra, abre uma porta, o que é que lhe acontece, e acontece qualquer coisa. Eu nunca sou capaz de partir do nada. E outra coisa que eu aconselho sempre a quem quer começar, a quem quer escrever histórias, é que não escrevam histórias sobre palavras muito grandes e muito importantes, nunca escrevam histórias, sei lá, sobre a amizade, sobre a solidão, sobre o amor,... não!... escrevam histórias sobre... o vosso colega do lado, aquele que vocês viram a atravessar a rua, o que vos aconteceu ontem, porque depois, se vocês contarem bem a história ela vai ser uma história, ou de amor, ou de solidão, ou seja do que for, mas comecem pelo concreto.

1:49 - Eu comecei a publicar muito tarde, já tinha passado bem os trinta anos, trinta e seis, quando comecei a publicar, quando publiquei o meu primeiro livro e acho que foi muito a tempo.

1:55 - Porque nós temos que crescer, temos que viver, temos que aprender, e essas coisas não se fazem rapidamente.  Escrevam muito claro, não estou a dizer que não escrevam; escrevam... mas sem pensar em publicar, escrevam e outra coisa que é... igualmente importante, que é "Deitem fora! Rasguem!" Não, não confiem logo naquilo que sai à primeira, porque nunca sai bem... e está também não ter pressa, porque vocês têm pressa de apaga... de acabar... aceitam o que vem. E não pode ser!

2:24 - Têm que... 'aquela palavra se calhar não fica bem ali, tenho que tirar aquela e por outra',  'se calhar esta frase 'tá comprida demais, tenho que cortar e por mais curta', isso só com grande prática, portanto escrevam muito, mas apaguem muito também.

2:36 - E depois, também há outra coisa que é..., as professoras não gostam muito que eu diga isto, mas eu digo sempre, que é, tenham muito medo dos adjetivos, usem só os adjetivos, usem só os adjetivos que forem necessários. Porque se vocês dizem, por exemplo "'tá um dia lindo", 'tá um dia lindo para quem?' Se calhar, se 'tá sol, 'tá um dia lindo p'ra quem gosta de sol. Se calhar aqui, eles que como eu por acaso, gostam mais de chuva, o sol não é assim tão lindo quanto isso. Portanto, não quer dizer nada; aquilo que é belo, ou bonito, ou engraçado p'ra ti, pode não ser belo nem bonito nem engraçado para a tua colega do lado.

3:10 - Portanto, o adjetivo só pode ser quando é muito rigoroso, quando quer dizer aquilo e que não quer dizer mais nada, portanto er... não,... não vão muito pelos adjetivos, sejam muito mais concretos, muito mais substantivos, que é aí que estão as histórias todas.

3:27 - Eu lembro-me sempre, tinha um professor na faculdade, que logo, logo no princípio para nos tirar essas ideias dessas literaturas falsas que nós às vezes temos, dava-nos um exercício extraordinário, mandava-nos a todos, descrever uma fechadura...

3:42 - porque descrevendo uma fechadura vocês não se podem perder

em, em  poesias tontas portanto têm exatamente que descrever a fechadura

3:49 - e eu que faço muitas vezes, dou muitas vezes cursos de escrita criativa,.. às vezes nos lugares onde eu, onde eu dou esses cursos, ou há quadros, e por exemplo, há um sítio onde eu dou esses cursos, onde há um quadro dum senhor, um senhor que 'tá sentado numa cadeira, e o primeiro exercício que nós fazemos sempre é: 'Descreva-me aquele quadro'

4:09 - Pronto, porque não se pode partir para grandes floreados, er.. e isso foi o jornalismo que me ensinou, nós no jornal temos... aprendemos  a que temos que contar o máximo no mínimo de palavras.

4:22 - Se eu posso contar uma história em vinte palavras porque que é que a hei-de contar em vinte páginas?

4:27 - Essa concisão... e não é que isso vá dar depois  uma falta de emoção... não é isso... nós conseguimos muito mais a emoção com poucas palavras do que com muitas.

4:39 -  Eu uma vez fui júri, fiz parte dum júri, da, da er...  logo a seguir ao Vinte e Cinco de Abril, logo a seguir ao Vinte Cinco de Abril de setenta e quatro

4:46 - Er.. e era evidentemente o tema,... a liberdade... é isso... que a vivo nunca faço um texto sobre a liberdade que fazem sempre mal. Er.. e pronto, os meninos faziam textos sobre a liberdade que eram todos iguais.

4:57 - Foi o dia em que ficámos livres, e foi o dia em que Portugal foi um país livre, e ''Viva a liberdade!'' e não saíam dali e era tudo igual.

5:05 - Até que apareceu um único que sobre  "O que é para ti o 25 de Abril?"  "O que é que é para ti a liberdade?"  "O que é que é para ti, ser livre?", ele só tinha uma palavra, uma frase, que era esta: "O dia 25 de Abril foi o dia em que o meu pai deixou de bater na minha mãe!"

5:22 - E pronto, 'tava tudo aí. Portanto nas coisas mais pequenas, nas frases mais concisas, nós provocamos muito mais a emoção do que em grandes, grandes tratados.

Я пишу книги 30 лет… для вас это может показаться большим сроком, для меня это как будто было вчера.

Это не моя профессия, я - журналист уже долгое время… но я журналист потому, что это очень важно для меня, как писателя… Обычно я говорю, что я журналист, который пишет книги.

Потому что я не знаю, писала бы я книги лучше или хуже, если бы не была журналистом, но верно то, что они были бы другими, потому что моя профессия имеет много общего с написанием книг. И поэтому, когда меня спрашивают: «Как создается книга?» «Как пишутся рассказы?», я не знаю, что отвечать, если бы я знала наверняка, я уже разбогатела бы, продавая это знание, чтобы каждый мог писать… но каждый из тех, кто пишет - особенный и пишет по-своему.

 И вот здесь важна моя профессия журналиста. Для меня мое произведение начинается всегда из любой очень реальной вещи. Я, когда начинаю писать, будто бы сижу перед экраном и смотрю фильм. Вот я вижу какие-то ступени, вижу человека, который входит, открывает дверь, и что с ним происходит, а происходит, все что угодно. Я никогда не могла начать с нуля. И еще один совет тому, кто хочет начать писать: не пишите истории о великом и важном, никогда не пишите истории о дружбе, о любви, об одиночестве… пишите о том, кто рядом, о том, кого вы видели переходящим улицу, что случилось с вами вчера, потому что затем, если вы рассказали эту историю хорошо, она станет историей о любви, или об одиночестве, или о дружбе, или о чем-то в этом роде, но все начинается всегда с конкретики.

Я начала писать очень поздно,  далеко за 30, мне было 36, когда я опубликовала свою первую книгу, и считаю, что это было очень своевременно.

Потому что мы должны расти, должны жить, должны учиться, а эти вещи не делаются быстро. Конечно, я не говорю, что вы не должны писать, пишите… но не думайте публиковаться, говорите себе: «Выбросить! Порвать!», не принимайте всерьез первое, что получается, потому как сразу не может выйти хорошо…  и не спешите оканчивать то, что приходит само. 

Говорите себе: «То слово здесь не подходит, нужно его заменить», «может быть, эта фраза слишком длинная, нужно ее сократить», все это приходит с практикой, поэтому пишите много, но и уничтожайте еще больше.

И еще одно… преподаватели не любят, когда я говорю это, но я всегда это повторяю: бойтесь прилагательных, используйте их, только когда они совершенно необходимы. Если вы скажете, например, «Это прекрасный день», прекрасный для кого? Если он солнечный, то он будет прекрасным для того, кто любит солнце. А если, случаем, человек больше любит дождь, как, например, я, день для такого уже не будет столь прекрасным. Потому, стоит ли говорить об этом! То, что красивое, хорошенькое, забавное для тебя, может не оказаться красивым, хорошеньким или забавным для того, кто рядом с тобой.

Таким образом, прилагательное должно быть только тогда, когда оно максимально точно, когда хотите сказать именно его и больше ничего, поэтому не увлекайтесь прилагательными, будьте более конкретны, побольше существительных, из них и состоят истории.

Я всегда помню преподавателя нашего факультета, который сразу же в начале, чтобы выбить из нас эти фальшивые идеи о литературе, дал нам особенное задание, он заставил всех нас описать замóк… потому что, описывая замóк, вы не потеряетесь в излишней поэзии, потому как должны описать именно замóк.

И я делаю это частенько, на курсах креатива. Иногда в помещениях, где я преподаю, есть картина с мужчиной «…мужчиной, который сидит в кресле» и первым упражнением, которое мы делаем, всегда является это: «Опишите мне ту картину»

Итак, как невозможно сразу начать с огромного цветника, так и меня журналистика научила тому, что мы должны рассказать о многом кратко.

Если я могу рассказать историю в двадцати словах, для чего рассказывать ее на двадцати страницах?

Эта краткость… не затем, чтоб дать меньше эмоций… можно подарить больше эмоций меньшим количеством слов.

Однажды я была в составе жюри, сразу же после 25 апреля…* *[25 апреля 1974 года – день революции красных гвоздик, день государственного переворота в Португалии, дата окончания фашистского правления Салазара в Португалии – Примеч. перев.] и темой была - свобода… И вот, ребята писали тексты о свободе, абсолютно одинаковые.

…«Это был день, когда мы стали свободными, это был день, когда Португалия стала свободной страной, и «Да здравствует свобода!» и ничего более, и все одно и то же.

До тех пор, пока не появился тот единственный, который на вопрос: «Что для тебя 25 апреля?» «Что для тебя значит свобода?» «Что такое для тебя быть свободным?» он ответил всего одной фразой, вот этой: «25 апреля – это день, когда мой отец прекратил бить мою мать!»

И все, все было в этой фразе. Потому что краткими фразами мы провоцируем больше эмоций, чем громоздкими трактатами.

Числовой диктантик :)

Ооо, мои дорогие друзья, я приготовила вам одно развлеченьице… (хихикаю и потираю лапки)

Я давно хотела сделать нечто подобное, но окончательную идею я встретила в пособии «Усний переклад французької мови: теорія, вправи, тексти» О.В.Максименко. Одно из первых упражнений на тренировку понимания речи на слух — числовой диктант. Преподаватель зачитывает числа на изучаемом языке, студент тут же воспроизводит на своем родном. Делать это нужно быстро, чтоб развить в себе автоматическое понимание и потренироваться переводить мгновенно.

Я считаю это упражнение крайне полезным, я сама хочу потренироваться таким образом, числа и цифры – это мое слабое место. Итак, я попросила Арменио (не перестаю поражаться его терпению и доброте) сделать три аудиозаписи с произвольным набором разных чисел. Аудиозаписи я выкладываю сюда.

Приятного занятия!

Ваша Оля.

PS Я еще не видела людей, которые бы так ответственно относились к моим просьбам (кстати, он сделал даже четыре файла!), как мой друг. И в этот раз он со всей добросовестностью записал файлы, спокойным размеренным голосом, повторяя каждое числительное по два раза и добавляя числительное другого рода, когда это возможно (то есть сто двадцать один-сто двадцать одна и т.д.) В общем, я хотела поиздеваться над собой и над моими дорогими читателями, хотела чего-то быстрого и неразборчивого, а в итоге получила вполне прозрачный и четкий диктант. Ок, прибережем экстрим на другой раз, пока наслаждаемся тем, что имеем )

1.
Download lickea lickea7 1 for free from pleer.com 2.
Download lickea lickea7 2 for free from pleer.com 3.
Download lickea lickea7 3 for free from pleer.com 4.
Download lickea lickea7 4 for free from pleer.com

Excerto do livro ''Um Homem Não Chora'', de Luís Sttau Monteiro/ Отрывок из книги "Мужчины не плачут", Луиша де Стау Монтейру

Um Homem Não Chora, Luís de Sttau Monteiro

"Мужчины не плачут", Луиш де Стау Монтейру

... Захожу в магазин и направляюсь к прилавку, где молоденькая цветущая девушка спрашивает, чего я желаю.

- Хочу сделать подарок моей жене и не знаю, что купить. Вы можете мне помочь?

- Конечно. Я здесь именно для этого.

Она и Бог. Оба здесь, чтобы мне помочь.

- У Вас нет никаких предположений, что могло бы понравиться Вашей жене?

- Нет.

- Сколько лет Вашей жене?

Задавая мне этот вопрос, девушка улыбнулась. Наверняка она встречается с кем-то или помолвлена, а я, мужчина средних лет, покупающий подарок жене, вызываю в ней умиление. Мое существование подтверждает все ее мечты о «любви до гроба». Читаю в ее глазах решимость помочь и уже вижу, как вечером, после закрытия магазина, она, в крепких объятиях своего любимого, станет рассказывать о моем посещении: «Был тут сегодня один мужчина, такой забавный, даже не представляешь… пожилой мужчина… хотел сделать подарок своей жене, но не знал, что купить. Он был таким растерянным… Он напомнил мне о нас. Когда-нибудь, через много лет, может быть ты тоже захочешь что-то подарить мне и тоже не будешь знать, что…»

Эти мысли раздражали меня. Почему я должен  питать иллюзии в этой девушке?

- Я не знаю точно, сколько ей лет и даже не хочу этого знать. Я покупаю подарок, потому что сегодня - годовщина нашей свадьбы и, если я ничего ей не подарю, моя теща весь вечер будет изводить нас обоих. Она станет думать, что я бездельник, который не заслуживает любви ее дочери, или, что гораздо хуже, начнет считать, что дочь провалила свою священную миссию жены и матери… Понимаете? Хочу купить какой-нибудь подарок исключительно по той причине, которую я сейчас назвал, и очевидно, что я ненавижу мою жену но, если Вам хотелось бы знать чистую правду, я ее даже не ненавижу. Понимаете?

Девушка смотрит на меня круглыми глазами. Ее руки переставляют вещицы, находящиеся на прилавке.

- Вы вовсе не обязаны были говорить мне это… Меня это не касается. Подождите минуту, я позову мою коллегу…

Я улыбаюсь, и внезапно девушка начитает хохотать.

- В какой-то момент я решила, что Вы серьезно… Вы все это таким тоном говорили, что я даже поверила. Если бы Вы не улыбнулись, я никогда не поняла бы, что это шутка. Фух! Давайте к делу. Вот у нас есть новые шарфики, итальянские, красивые… Постойте-ка… Что Вы скажете о флаконе чудесных духов?

- Это идея.

- Знаете, какими духами пользуется Ваша супруга?

- Признаюсь, что нет.

- Если бы я была знакома с ней… если я хотя бы ее знала… Вам нравится «Femme»?

- Если бы не нравилась, то я и не женился бы.

- Ну вот Вы снова шутите! «Femme» - изумительные, дорогие духи.

- Значит, давайте мне один флакон.

- Сколько Вы хотите потратить?

- Самое меньшее, насколько это возможно.

- Флакон «Femme», приемлемого объема, стоит около тысячи эскудо. Годится?

- Вполне.

Выхожу из магазина с флаконом духов в кармане...

Теперь аудиозапись оригинала текста

и оригинальный отрывок

Entro numa loja e dirijo-me ao balcão, onde uma rapariga nova e fresca me pergunta o que desejo.

— Quero comprar um presente para minha mulher e não sei o que há-de ser. É capaz de me ajudar?

— Com certeza. É para isso que aqui estou.

É ela e Deus. Ambos estão cá para me ajudar.

— Não tem nenhuma ideia do que sua esposa gostaria?

— Não

— Que idade tem sua esposa?

Ao fazer-me a pergunta, a rapariga sorri. Deve ter namorado ou noivo e ao ver-me, com a minha idade, comprando um presente para a minha mulher, ficou enternecida. A minha atitude confirmou todos os seus sonhos de «amor até à morte». Vejo, pela sua expressão que resolveu ajudar-me e já a adivinho, logo à tarde, quando a loja fechar, muito agarrada ao braço do noivo, contando-lhe a minha visita à loja «Foi lá hoje um Sss.. homem tão engraçado, nem imaginas... um homem de meia idade... queria um presente para dar à mulher mas não sabia que havia de ser. Estava tão atrapalhado... Fez-me pensar em nós dois, um dia, daqui a muito tempo, pode ser que tu também me queiras comprar um presente e também não saibas  que há-de ser...»

Isto irrita-me. Para que hei-de eu dar ilusões a esta rapariga?

— Não sei ao certo a idade da minha mulher nem me interessa sabê-lo. Estou a comprar este presente porque faz hoje anos que casámos e, se lhe não dou nada, a minha sogra vai passar a noite a chatear-nos a ambos. Vai pensar que sou um ma1andro que não merece o amor da sua filha ou, o que é muito pior, vai pensar que a filha falhou na sua sagrada missão de esposa e mãe... Percebe? Quero comprar um presente unicamente por causa do que acabo de lhe dizer, visto que detesto a minha mulher ou, se quer ficar a saber a verdade inteira, nem sequer a detesto. Percebe?

A rapariga olha para mim com os olhos muito abertos. As suas mãos arrumam alguns artigos que estão sobre o balcão.

— O senhor não tinha nada que me dizer isso tudo... Não tenho nada com isso. Espere um minuto que vou chamar outra colega...

Sorrio e, de repente, a rapariga começa a rir.

— Por um momento julguei que estava a falar a sério... O senhor disse aquilo num tom que até acreditei. Olhe que se não se tivesse rido eu nunca percebia que estava a brincar. Livra! Vamos mas é ao que interessa. Temos agora uns lenços novos, italianos, lindos... Espere aí... e que me diz a um frasco de perfume bom?

— Talvez fosse uma ideia.

— Sabe que perfume usa sua esposa?

— Confesso-lhe que não sei

— Se eu a conhecesse... se eu, ao menos, a conhecesse... Gosta de «Femme»?

— Se não gostasse não tinha casado.

— Lá está o senhor a brincar outra vez! «Femme» é um perfume estupendo e caríssimo.

— Dê-me então um frasco disso.

— Quanto quer gastar?

— O menos possível.

— Um frasco de «Femme», de tamanho razoável custa cerca de mil escudos. (5 €) Está bem?

— Está.

Saio da loja com o frasco de perfume no bolso.

1.
Download lickea lickea8 for free from pleer.com

Luís de Sttau Monteiro/ Луиш де Стау Монтейру

Началось все с того, что я захотела перевести для моих читателей отрывок из книги португальского писателя Луиша де Стау Монтейру «Мужчины не плачут». Насколько я знаю, это произведение не публиковалось на русском языке, и мне очень хотелось поделиться с любителями литературы тем новым, что я открыла для себя с тех пор, как смогла читать португальских авторов в оригинале.

Книгу эту, издательства Areal Editores, мне подарил Арменио на прошлое Рождество.

Следующим постом я выложу отрывок книги в оригинале, мой перевод и аудиозапись, сделанную Арменио.

Чем больше я учу язык, тем больше осознаю всю глубину моего невежества. Я – самоучка, дилетант, что тычется в своих поисках подобно слепому котенку. Я не знаю португальского, я не знаю русского языка так, как их следовало бы знать. Я не считаю себя готовой переводить художественные произведения на приемлемом уровне и медлю с публикацией отрывка. Необходимость балансировать между максимальной точностью передачи текста автора и особенностями звучания русского языка сводит меня с ума…

Однако, решено, и следующий пост – это перевод отрывка. Прошу комментировать мою работу со всей профессиональной строгостью (профессионального ли читателя, или профессионального переводчика).

Да, началось все с этого, затем я решила дать моим читателям сведения об авторе, что не считаю таким уж необходимым делом. Я согласна полностью с высказыванием знаменитого португальского поэта, Фернандо Пессоа: «Если после моей смерти захотите написать мою биографию, у вас есть две даты – рождения и смерти, все остальные дни между ними принадлежат мне»

Как это справедливо сказано! Люди, пишущие об известных людях, подобны стервятникам, полощущим кишками на ветру, да и какая разница, какой была личная жизнь поэта, вся кровь и вся жизнь которого – в его произведениях.

И вместе с этим — слаб человек, и любопытство губит род человеческий, да все никак не погубит. В общем, простите мне мои отступления, я даю основные биографические данные Луиша де Стау Монтейру, и делаю это максимально полезным способом, а именно. Ниже – маленькое видео, содержащее сухую информацию об этом португальском драматурге, писателе, публицисте. Еще ниже – тринскрипт сказанного и перевод. Рекомендую изучающим язык сделать свой транскрипт и сравнить с представленным мною.

(На самом деле, я очень удивлюсь, если кто-то последует моим рекомендациям. Нетерпеливость – еще одно неотъемлемое качество человека, коим я обладаю наипервейшая, поэтому, когда есть готовое решение, я ни за что не стану топтаться на месте, даже если это и очень будет для меня полезно, так уж я устроена, и если бы не желание идти непроторенными тропами, мне было бы совсем скучно жить)

Перед прослушиванием текста прошу обратить внимание на слова, которые могут быть неизвестными или звучать неразборчиво.

Luís Infante de Lacerda Sttau Monteiro — полное имя писателя.

Rumar – отчалить, отбыть, термин скорее морской и употребляется, когда говорят о кораблях.

Almanaque, A Mosca do Diário de Lisboa, Guidinha – названия периодических изданий, с которыми сотрудничал Монтейру.

“Angústia para o Jantar”, “Felizmente Há Luar”, “A Guerra Santa”,” A Estátua”, “Agarra o Verão, Guida, Agarra o Verão” – названия произведений автора.

PIDE - Polícia Internacional de Defesa do Estado  - equivalente ao KGB, mas fascista. – ПИДЕ – типа КГБ, только фашистское, по объяснению моего друга.

Nasce em Lisboa a 3 de Abril de 1926, Luís Infante de Lacerda Sttau Monteiro. Aos dez anos, ruma a Londres com a sua família devido às exigências da profissão do seu pai, na altura Embaixador de Portugal. Em 1943, regressa a Portugal em consequência da demissão de seu pai por António Oliveira Salazar. Licenciado em direito na universidade de Lisboa exerceu ainda durante algum tempo, advocacia, regressando mais tarde a Londres onde se torna condutor do Formula-2. Mas é em Portugal que dá os primeiros passos na literatura colaborando em várias publicações das quais podemos destacar a revista Almanaque e o suplemento A Mosca do Diário de Lisboa criando ainda a secção Guidinha no mesmo jornal. Em 1961 publicou o romance ‘’Angústia para o Jantar’’ mais tarde também adaptado ao teatro. Esta peça contribuiu para a celebrizar Luís de Sttau Monteiro como  dramaturgo, tendo sido bem recebida pela crítica do seu tempo. Também nesse ano publicou a peça de teatro Felizmente Há Luar! Distinguida com grande prémio do teatro porém a sua apresentação foi proibida pela censura, e só viria a ser apresentada em 1978 no Teatro Nacional. Após a publicação das peças do teatro, ‘’A Guerra Santa” e “A Estátua’’, Luís de Sttau Monteiro é preso pela PIDE* no ano 1967. Em 1971, juntamente com Artur Ramos , adaptou ao teatro a romance de Eça de Queiroz A Relíquia apresentada no Тeatro Maria Matos. Mais tarde escreveu também o romance inédito, Agarra o Verão, Guida, Agarra o Verão adaptada como  novela televisiva em 1982 com o titulo Chuva na Areia. Luís Sttau Monteiro faleceu no dia 23 de Julho de 1993. “Se depois de eu morrer  quiserem escrever a minha biografia ,tem só duas datas: a da minha nascença e a da minha morte. Entre uma e outra – todos os dias serão meus” Alberto Caeiro .

Луиш Инфант де Ласерда Стау Монтейру родился 3 апреля 1926 года. В 10 лет отбывает в Лондон со своей семьей согласно требованиям профессии отца, в то время Посла Португалии. В 1943 возвращается в Португалию, вследствие отзыва отца Антонио Оливейрой Салазаром. Окончивает юридический факультет университета в Лиссабоне, занимается в течение некоторого времени адвокатским делом, и возвращается позднее в Лондон, где становится пилотом Формулы-2. Но именно в Португалии он делает первые шаги в литературе, сотрудничая с различными периодическими изданиями, из которых можем выделить журнал Альманах и приложение «Овод лиссабонского ежедневника»*, с разделом «Маргаритка»** том же журнале. В 1961 опубликовал роман «А на ужин – тоска…» которая позднее также была адаптирована для театра. Эта пьеса способствовала славе Луиша де Стау Монтейру как драматурга, будучи отлично воспринятой критикой того времени. Также в тот год опубликовал пьесу К счастью, есть лунный свет! Была отмечена большой театральной премией, хотя и была запрещена цензурой, и была представлена публике лишь в 1978 году в Национальном театре. После публикации пьес «Священная война» и «Статуя», Луиш де Стау Монтейру был арестован ПИДЕ и лишен свободы в 1967. В 1971 году, вместе с Артуром Рамушем, адаптировал для театра роман Эсы де Кейроша «Риликвия», поставленной в Театре Марии Матуш. Позже написал неопубликованный роман «Наслаждайся летом, Рита»*, на основе которого был написан сценарий телеповести в 1982 году под названием «Дождь на песке» Луиш де Стау Монтейру умер 23 июля 1993. «Если после моей смерти захотите написать мою биографию, есть две даты – моего рождения и моей смерти. Все, что между ними — принадлежит мне » Альберту Каэйру****

*я перевожу mosca как овод, потому как здесь это слово употребляется в значении «нечто навязчивое, надокучливое», мне кажется «овод» лучше подходит в данном случае, но может быть, кто-то подскажет мне лучший эквивалент

**как оказалось, Guidinha – к моему счастью, это уменьшительно-ласкательное имени Маргарита, а вовсе не путеводительничка, как я думала сначала и мучалась в поисках подходящего русского эквивалента. И так как я не люблю вскяких там Ритусь, Ритуль и даже Маргош, я перевела как Маргаритка, кто против – даже не хочу знать.

*** Предложите свой перевод названия, буду признательна

**** Альберту Каэйру – один из гетеронимов Фернандо Пессоа.

Но я не остановилась на этих данных, а продолжила мои поиски уже в русскоязычном интернете, чему я обязана обнаружением книги Юлиана Семенова «Португалия. Апрель-июль 1976 года», а также обретением этого философско-трагического душевного настроя с самого утра. Дело в том, что в этих заметках Семенова содержатся ссылки на красочные документы времен колониальных войн в Африке… Да, но, как оказалось, Юлиан Семенов был лично  знаком с Луишем де Стау Монтейру, отрывок из книги, посвященный их встрече, я привожу тут. Здесь Монтейру рассказывает автору о том, как он опубликовал «Статую» и «Священную войну» и был арестован полицией.

«… Подружился с интереснейшим человеком. Луиш де Стау Монтейро - известный

писатель, драматург, журналист. История его - показательна. Сын

португальского посла в Лондоне. Человек из состоятельнейшей семьи, он -

как истинный, а не декларативный патриот - отринул свое общество и начал

борьбу против салазаровской тирании.

   - Пьесу "Священная война", - рассказывает Луиш, - я написал десять лет

назад:

   надо было ударить по колониализму, надо было показать роль армии,

которая тогда выполняла все указания Салазара. Мой постоянный издатель -

человек, которого я очень любил, сказал, что печатать пьесу не станет, что

здравый смысл подсказывает ему воздержаться от этого безумного шага. Я

тогда ответил, что "здравый смысл - в ситуации подобно нашей, - это палка

о двух концах, ибо он, этот проклятый "здравый смысл", оправдывает

молчание, которое есть трусость в условиях тирании".

   - Может быть, - согласился издатель, - но "Атике" пьесу не издаст, и я

советую тебе, как другу, спрятать это сочинение подальше в стол - не те

времена.

   - Мы, писатели, - усмехается Луиш, - все же иногда мыслим более

прагматично, чем книгоиздатели, хотя они, казалось бы, будучи

прагматиками, должны чувствовать угрозу их интересам, которую несла

безумная война в Африке. Чувствовать-то чувствовали, но страх помешал им

использовать мою литературу как оружие для собственной защиты - и такое

бывает в жизни. Однако его величество случай свел меня с Жозе Мануэлем

Алвисом ду Рио в баре гостиницы "Флорида".

   - Ваша пьеса будет безусловно запрещена, но тем не менее я думаю издать

ее.

   Приготовьтесь к обычным - в этих случаях - лишениям. Не думаю, что вас

арестуют, но горя хлебнете.

   Через три дня после того, как книга появилась в книжных магазинах,

издательство "Минотауро" решило срочно давать второй тираж - так

стремительно расходилась пьеса.

   Дома то и дело звонил телефон. Я снимал трубку и покорно выслушивал

оскорбления в свой адрес: фашизм приучает людей к трусливому

верноподданичеству - это лучший способ урвать свой кусок от пирога. Потом

пошли письма. Написанные на одной бумаге, полные угроз, они

свидетельствовали о том, что моя л и ч н а я "священная война" уже

объявлена. Через несколько дней ПИДЕ устроило налет на типографию, где

готовился второй тираж, разбило набор и арестовало нескольких рабочих.

Магазин "Дивулгасан", где продавалась книга, был разбит, книга увезена в

ПИДЕ и сожжена. Ночью ко мне пришли друзья: "Ты должен срочно бежать из

Португалии".

   - С того дня, - улыбается Луиш, - я запрещаю друзьям давать мне советы.

Я был убежден тогда и продолжаю быть убежденным сейчас, что писатель несет

ответственность за написанное и не имеет права предавать свою книгу,

откупаясь собственным благополучием. Но дни шли, а меня не трогали. Друзья

решили, что "о н и" не решатся признать в моих персонажах самих себя и

удовлетворятся запрещением книги. Однако, когда однажды я пришел в

контору, где работал, и сел за письменный стол, позвонила встревоженная

телефонистка: "Два господина из ПИДЕ хотели бы побеседовать с вами". Я

сразу же связался с домом и попросил сообщить друзьям, что арестован.

Через полчаса я уже был на улице Антонио Мария Кардозо и рассматривал лицо

следователя Абилио Пиреша, который был хорошо знаком мне по предыдущему

заключению.

   - За что они посадили тебя в первый раз? - спросил я.

   - За то же, - ответил Луиш. - За что же еще? Пиреш на этот раз вопросов

мне не задавал, а начал душеспасительную, "дружескую" беседу. Он призывал

меня добровольно признаться в том, что я написал "предательскую пьесу о

тех патриотах родины, которые ведут войны в колониях для того лишь, чтобы

Португалия могла выжить в этом жестоком мире". Я ответил Пирешу, что место

действия в моей книге не обозначено, и я не знаю закона, который бы

запрещал писать об армии, генералах и солдатах, которые ведут войну.

Допрос продолжался много часов, и в конце следователь сказал мне -

по-прежнему играя роль доброго знакомца:

   - Это политическая ошибка - сажать вас за "Священную войну". Не я

подписывал ордер на ваш арест - руководство. Я бы вас за это не сажал. Я

бы вас посадил за пьесу "Статуя", она куда как более зловредна.

   Словом, месяц меня держали в тюрьме Кашиас, месяц тягали на допросы -

днем и ночью, - а потом сообщили, что я арестован "по требованию армии",

поскольку я являюсь военнослужащим. Меня удивила эта запоздалая

мобилизация, ибо я закончил свою бесславную военную карьеру в звании

младшего лейтенанта двадцать лет назад и с тех пор ни разу не получал ни

одной повестки из военного ведомства.

   Пиреш, вздохнув, сказал мне:

   - Армия решила свалить это дело на ПИДЕ - они убеждены, что мы все

выдержим.

   Потом уже, после того как армия реабилитировала себя, поднявшись на

революцию 25 апреля, я узнал, что секретарь национальной обороны генерал

Десландес потребовал, чтобы я был арестован и судим как "гнусный

клеветник", и лишь когда выяснилось, что даже по салазаровским законам

гражданский суд не имеет оснований закатать меня на каторгу, была

придумана версия "об измене воинской присяге".

   Я узнал - по тюремному беспроволочному телеграфу, - что депутат

национальной ассамблеи Казал-Рубейро выступил в "парламенте" с требованием

проведения надо мной показательного процесса. К тому времени издательство

"Минотауро" уже было запрещено, я - в тюрьме, так что все было готово для

розыгрыша очередного представления. Я не хочу распространяться о "народном

депутате" Казал-Рубейро, ибо он сейчас в тюрьме - неприлично бить ногами

упавших... После месяца одиночки, без права прогулок, меня перевели в

южный корпус Кашиас - там содержались "военные преступники". Разрешили

первую прогулку. Я вышел во двор и увидел за решетками маленьких окошек

лица моих друзей по борьбе. Это была не прогулка, а счастье, это была

демонстрация братства, это как сегодняшний Первомай - только тогда я был

совсем один, но все равно чувствовал рядом с собой локоть друзей.

   После этой прогулки у меня малость расходились нервы, но я собрался, я

заставил себя стать бойцом, когда военный конвой повез меня на допрос в

казармы лиссабонского округа. Мой следователь - я запамятовал его фамилию

- был преподавателем академии. До сих пор я дивлюсь его слепой, ангельской

наивности.

   Он был свято убежден, что армия защищает "если не дом, то боевые

знамена, а в перерыве между схватками с варварами совершенствует свой дух".

   - Послушайте, - сказал я ему, - не думайте, что я выступаю против армии

вообще.

   Я был дружен со многими честными солдатами и офицерами.

   Мой инквизитор почувствовал облегчение и сразу же предложил мне выпить

виски. В последующие три месяца он то и дело выдергивал меня на допросы,

но договориться мы с ним не могли, ибо я никак не мог втолковать ему

разницу между рыцарством и жестокостью, между защитой отечества и

беспардонным грабежом.

   А между тем на воле друзья ходили по этажам ПИДЕ, стараясь отыскать мои

следы.

   Они ходили изо дня в день, пока наконец "их превосходительства судьи",

во главе с Энрике Диаш Фрейре, не ответили, что им обо мне ничего не

известно, поскольку я являюсь военным преступником и в ведение

гражданского суда поступить не могу.

   Прошло три месяца, и военный трибунал признал, что я не являюсь

военнослужащим и поэтому не могу быть судим за измену присяге.

   Прошло еще много дней и ночей, пока меня не вызвал в свой кабинет

раскормленный садист - директор тюрьмы Кашиас и, ковыряя спичкой в зубах,

сказал:

   - Если вы дадите подписку, что не будете разглашать, что с вами

произошло, если вы возьмете обязательство не писать впредь о войне в

Африке, мы выдадим вам паспорт и позволим уехать из страны.

   - Нет, - ответил я, - никаких подписок я вам давать не стану. Я требую,

чтобы надо мной был суд. На сделку с фашизмом я никогда не шел и не пойду.

   Через полгода я был освобожден - без каких бы то ни было объяснений.

Сейчас, когда весь кошмар прошлого кончился, я не считаю нужным писать обо

всем том, что со мною делали в тюрьме. Я, кстати говоря, долго сомневался

- стоит ли печатать пьесу "Священная война" сейчас, но потом я сказал

себе, что армия после двадцать пятого апреля стала совершенно иной - она

ныне вобрала в себя всех тех, кто боролся против фашизма: коммунистов ли,

сидевших вместе со мною в тюрьмах, социалистов, изгнанных в эмиграцию,

патриотов ли, вынужденных носить военную форму Каэтану, но в сердце своем

копивших гнев против идиотов, которые правили страной. Я не могу скрыть от

тебя, что я ждал избавления ото всех, кроме армии, я просто не мог себе

представить, что в один день все изменится, и та сила, против которой во

времена фашизма я гак бескомпромиссно выступал, станет ударным отрядом

народа.

   Луиш достал из кармана листочек бумаги, протершийся на сгибах:

   - Почитай. Это - товарищи. Я чувствовал в себе силу, потому что знал, -

меня не бросят в камере на произвол судьбы.

   Переписанная от руки передача подпольной радиостанции коммунистов

"Свободная Португалия":

   "Брошен в застенки Кашиас писатель Луиш де Стау Монтейро, лауреат

"Гран-при"

   общества писателей, за то, что написал книгу против колониальной войны.

   Издательство "Минотауро" разгромлено и запрещено. Такова "культурная

политика"

   Салазара. Во имя "торжества" его "культуры" литераторов бросают в

тюрьмы, громят журналы и издательства, лишают народ номинальной свободы

выражать свои чувства открыто - хороша себе "республика"! Не имеют права

молчать все честные люди Португалии, когда в стране царит террор! Если все

скажут свое "нет" фашизму, тюрем не хватит, чтобы всех лишить слова!

Превратим борьбу за Луиша Монтейро в открытую схватку с Салазаром! Нет -

страху, оглядке и осторожности! Покажем тиранам, что мы готовы к борьбе!

Покажем палачам, что португальские писатели - это писатели свободы!"

   Луиш повез меня в район "Байро Альто". Это лиссабонская "флит-стрит",

здесь расположены многие ведущие португальские газеты, здесь в маленьких

кабачках собираются журналисты - своего рода открытый пресс-центр. Зашли в

ресторанчик "Нова примавера", к быстрому и веселому Жеронимо. "Пеш кабеш"

- рыба в уксусе и "козидо-э-португезо" - мясо с овощами: невероятно

вкусно, и уж этого-то не попробуешь ни в одной стране мира - Португалия,

так же как Испания знает толк в еде, в и н т е р е с н о й еде.

Ресторанчик маленький, выложен изразцами с пословицами и поговорками

(сразу вспомнил Мадрид, старые улочки "Каса Андалусия"). Надписи здесь,

однако не так фривольны, как в Испании, - больше назидания: "Хорошо делает

тот, кто делает", "Кто дает в долг беднякам, тот дает богу", "Кто

командует в доме? Она. А ею? Я", "Фальшивый друг - самый худший враг".

   Приехала жена Луиша, Роза Нери Нобре ди Мелу, подарила мне книгу:

"Женщины португальского сопротивления". (Попрошу Юру Бегишева прочитать -

написано это по горячим следам событий, как только революция открыла

доступ к архивам ПИДЕ, а узники охранки вышли на свободу).

   Мы не успели кончить наш обед: прибежал коллега Луиша:

   - Взорвана бомба в кубинском посольстве, двое убитых, раненые...

   Луиш аккуратно сложил бумажную салфетку, закурил:

   - Если это сигнал - тогда н а ч н е т с я на севере.»

Можно было бы комментировать данный отрывок, но я не стану, дабы не погружаться в пучину социально-политических размышлений.

Ах, да, совсем забыла! На сайте института Камоенша есть аудио упражнения, где озвучены отрывки из произведений португальских авторов. Среди прочих, есть и началo Um Homem Não Chora.